"Сказочно-чудные песни..." – так летом 1927 года, во время экспедиции Зубовского института (ныне Российского института истории искусств), написала в своем дневнике о пинежских песнях фольклорист Наталья Павловна Колпакова. Эти слова хочется повторить и сейчас, спустя почти столетие. Пинежские песни продолжают очаровывать своей красотой, своим бесконечно льющимся мелодическим потоком. С особым достоинством, внутренней гордостью и в то же время трепетностью звучат в устах певиц свадебные, рекрутские, лирические песни.
В далёком 1927 году в экспедиции на Пинежье участвовали молодые исследователи-фольклористы Государственного института истории искусств (так официально именовался тогда Зубовский институт) – Анна Михайловна Астахова, Евгений Владимирович Гиппиус, Зинаида Викторовна Эвальд, Наталья Павловна Колпакова, Ирина Валерьяновна Карнаухова. Все они в будущем стали маститыми учеными. В составе экспедиционной группы были также другие специалисты, что позволило комплексно описать крестьянскую культуру Пинежья. Тогда молодые искусствоведы были поражены как будто замедлившим свой бег временем и старались обо всем тщательно расспросить, как можно больше записать, сфотографировать, зарисовать...
По результатам экспедиции были созданы научные статьи. Фонографические записи были тщательно прослушаны, расшифрованы и опубликованы с обширными научными комментариями в 1937 году в сборнике "Песни Пинежья". В это же время должно было появиться исследование о пинежской песенной культуре, подготовленное Е.В. Гиппиус и З.В. Эвальд. Вместе с нотным томом оно составляло единое целое, издание стало бы выдающимся событием научной жизни тех лет. Но его постигла трагическая судьба – оно так и не увидело свет... Машина репрессий предвоенного времени ломала жизнь не только людей, она беспощадно вытравливала из культурного пространства России всё, что мешало новой идеологии. Такая же участь постигла и участников экспедиции и собранные ими записи – сектор крестьянского искусства Государственного института истории искусств был расформирован, а все валики с фонограммами, эти бесценные сокровища, несколько лет кочевали из одного хранилища в другое. И только в 1939 году, с образованием отдела народного поэтического творчества и фонограммархива в Пушкинском Доме (Институт русской литературы), записи вновь обрели свой дом.
По следам пинежской экспедиции Зубовского института состоялось еще немало поездок петербургских, московских, архангельских исследователей и просто любителей старинных песен, а пинежские певческие ансамбли, открытые собирателями, стали неоднократными участниками этнографических концертов и фестивалей. Песенные коллекции с пинежскими записями хранятся в Институте русской литературы, Санкт-Петербургских и Московских университетах и консерваториях, Архангельском поморском университете, в частных коллекциях. Часть этих записей опубликована, выпущены в свет достойные издания. Но бесценно живое прикосновение к песне, оно притягательнее, поэтому вновь и вновь едут на Пинегу, чтобы окунуться в завораживающий мир русского северного пения.
Пинежские "жёнки", будь то в Ваймуше, Нюхче, Кевроле или Шотовой Горе, бережно хранят песенные сокровища своих деревень. Нередко песни передаются от матери к дочери, от бабушки к внукам. Особое отношение к пению чувствуется в том, как старательно и любовно выводят пинежане свои песни, как уважительно прислушиваются к старшим, как радуются сохраненным в памяти поколений песенным богатствам. Связующая нить воспоминаний о своих предках, своей истории, традициях пронизывает всю жизнь пинежан. Подобно тому, как в каждом пинежском доме сплетаются современность и мир прошлого, звучащее пространство песенной культуры Пинежья постоянно насыщается образами, интонациями "досюльных" времен.
Кажется, что пинежские песни звучат бесконечно долго, что они не созвучны мироощущению современного человека, но трудно остановить песельниц, оборвать нить музыкальной речи. Строфа бежит за строфой, дыхание перехватывается незаметно, мелодические волны сменяют друг друга... и вот уже особый звуковой мир песен заполняет сознание, все как будто становится родным, понятным, давно знакомым. А в памяти навсегда остается особенное ощущение от пронзительных, ярких красок голосов певиц, их не похожих друг на друга тембров. Голоса завораживают своей напряженностью, устремленностью к некоей экстатической точке, которая так и не будет достигнута. Такой эффект дополняется также фактурой песен – почти во всех пинежских деревнях поют с верхними октавными подголосками. Акустически не совпадая с нижними голосами и образуя к ним своеобразные мелодические варианты, эти "звенящие" подголоски создают неповторимое звуковое поле всей песне, пронизанное энергией и объемностью. Неотъемлемым свойством пинежских песен является и нетемперированный строй, который возникает за счет высотной подвижности звуков.
Песенный феномен Пинежья наиболее ярко проявился в лирической и свадебной традициях, в жанрах, связанных с деревенскими гуляниями и "мечищами". Протяжная пинежская песня стала особым символом северной русской культуры. Среди пинежан высоко ценились эти "тяжелые", "баские" песни. В них мелодия становилась как будто реальной звуковой мыслью певца, она разворачивалась постепенно, как пружина, выявляя бесконечное разнообразие вариантов. Мощная песенная культура протяжной песни захватывала в свой круг и стилистически перерабатывала и вновь усваиваемые городские песни (например, "Кари глазки").
Приходиться сожалеть, что неумолимое время постепенно отнимает у нас одну бесценную песенную жемчужину за другой. Но надо помнить, что многие из них запечатлены в фонозаписях. Мы можем вновь и вновь обращаться к ним, вслушиваться и погружаться в неповторимый, притягивающий к себе мир пинежских песен. Мы можем и должны пробовать возвращать песни в их родной дом, на пинежскую землю. Записи, представленные на дисках, помогут нам в этом.
Татьяна Молчанова
Фольклорист, старший преподаватель кафедры
русского народного песенного искусства
Санкт-Петербургского государственного университета
культуры и искусств
Санкт-Петербург, май 2012
